Проект «Один в прошлом»

Что станет с горожанином, если он полгода проживет в глуши без благ цивилизации? Чтобы ответить на этот вопрос, корреспондент «Газеты.Ru» отправилась на закрытие проекта «Один в прошлом», участник которого по-честному провел полгода в полной изоляции от внешнего мира в условиях жизни древнерусской деревни X века.

Проект «Один в прошлом»


Я чуть не прокляла все на свете, пока доехала до хутора.

«Таксиста попросите довезти вас до поля с верблюдами. От железнодорожной станции это рублей двести», — написала мне Настя.

«Что еще за поле с верблюдами?!» — подумала я. На вопрос, поймет ли меня таксист, мне через минуту по почте пришел ответ, что поймет, «они привыкшие». Место, куда я отправилась, держали в секрете, а такой своеобразный ориентир мне сообщили только накануне поездки. Настя — PR-директор агентства исторических проектов «Ратоборцы», которые провели масштабный эксперимент под названием «Один в прошлом».

В Подмосковье построили небольшой хутор наподобие древнерусской деревни X века. Туда поселили увлеченного историей 24-летнего москвича, пару лет назад забросившего учебу в медицинском. Парень провел в этой деревне шесть месяцев — в полной изоляции от внешнего мира, живя по законам наших предков времен раннего Средневековья.

Проект «Один в прошлом»



Павел Сапожников по прозвищу Сапог добывал огонь из кресала, охотился, чтобы добыть себе пищу, доил коз, варил луковую похлебку и кашу, шил одежду из овечьих шкур. Их он использовал и в качестве одеяла. Время научился определять по солнцу. Обо всем, что с ним происходило, Павел отчитывался в специальном видеоблоге.

Организаторы эксперимента преследовали сразу несколько целей. Во-первых, им захотелось проверить на практике факты, которые известны историкам и археологам о жизни на Руси того времени. Во-вторых, у них вышел настоящий социально-психологический эксперимент: каково это, полгода одному провести в глуши без каких-либо благ цивилизации? Да еще молодому жителю мегаполиса.

Попасть на хутор оказалось непросто. Примерно раз в месяц к Павлу допускали экспертную группу, состоящую из врача, психолога и волонтеров проекта. На этот своеобразный день открытых дверей могли аккредитоваться и журналисты, но запись была такая, что в январе записаться удалось только на подведение итогов проекта в конце марта.

Таксист при фразе «поле с верблюдами», конечно же, ничего не понял, и к началу мероприятия я опоздала.

— Где у вас тут поле с верблюдами? — спрашивали мы через окно машины встречных прохожих. Помог нам суровый мужчина с серьгой в ухе на обочине дороги, стоявший рядом с десятком пустых автомобилей.

— А вы кто? — поинтересовался он, не прекращая копаться в своем внедорожнике.

— Журналист.

— Тогда вам туда, — махнул он куда-то в сторону леса. — Идите через поле, не промахнетесь.

Мысленно попрощавшись со своими кедами, я поплелась по месиву из грязи со снегом. Вскоре ноги промокли, а на горизонте действительно появилось что-то похожее на небольшую деревеньку из нескольких построек, огороженную забором. Подойдя ближе, я смогла различить черепа животных на палках у забора и низких деревянных постройках.

Здоровый бородатый парень с русой косой, весь перемазанный сажей и какой-то грязью, стоял у калитки в окружении толпы журналистов. Он непроизвольно морщился и закрывал лицо от камер.

— Вы уже решили, что сделаете первым делом после окончания проекта? Может быть, горячую ванну примете? — спросил его кто-то из журналистов.

— Необязательно, — флегматично ответил парень. Это и был тот самый Сапог, который провел здесь полгода. — Я привык к довольно размеренной жизни. Для меня принять ванную что сейчас, что через три дня — все довольно близко. В конце концов, я так давно не мылся в ванне, что еще несколько часов или дней она может подождать. Так же, как и все что угодно другое. Голову последний раз я мыл где-то месяц назад.

Проект «Один в прошлом»



— А какое у вас настроение? — выкрикнул кто-то из-за моего плеча.

— Вы меня не поймете, наверное. Медленное, — Сапог немногословен. Похоже, что после стольких месяцев уединения видеть толпу журналистов с камерами и диктофонами ему было крайне досадно. На вопрос, что он вынес из проекта, Павел на минуту замер в размышлениях. Все терпеливо ждали.

— Открытий очень много. Ну, например, вы видите эту обувь? — Он показал на свои кожаные ботинки. Очевидно, в таких ходили когда-то по этим полям наши предки. — Я их за полгода перебирал два раза — шнурки перегнивают. — Сапоги резиновые надо было надеть, с грустью думала я. — В условиях такой сырой погоды обувь десятого века живет около двух месяцев, если носить три пары сразу. Если одну — соответственно, значительно меньше. Полагаю, что раньше историкам это было неизвестно. Таких мелких исторических открытий очень много.

Но главный мой вывод: в десятом веке люди жили очень плохо. Я и раньше это знал, но теперь я в этом уверен.

Снова пауза. Все замерли. Происходящее смахивало на встречу гуру с учениками.

— Тяжело думается в таких условиях. Голова пустеет, и мыслей большую часть времени нет вообще никаких. И это у меня, современного человека, которому есть что вспомнить, который по сравнению с людьми того времени очень образован. Я представляю, как раньше жили люди. Насколько они были темны. Мысль идет тяжело. Я до этого проекта никогда с этим ощущением не сталкивался, так что я думаю, вы даже не понимаете, о чем я говорю. Без нормального освещения в доме, да и вообще в условиях жизни X века зима — провальное время во всех отношениях. Я думаю, что люди его просто пережидали. Световой день короткий, работать неудобно, все сырое, постоянно холодно. Делать в доме ничего не можешь, света не хватает. Маленький светец освещения дает очень мало, а много зажигать нельзя, иначе на всю зиму не хватит. Поначалу я просыпался рано, задолго до того, как рассветет, засыпал поздно, и сидеть в доме в полной темноте часов шесть и не иметь возможности чем-либо заниматься — это вообще невесело. Со временем я стал все больше и больше спать. В конце концов, в самое темное время я спал часов по 13–14 в сутки, это раза в два больше нормы для меня.

— Что для вас самым сложным было за все это время? — спрашиваю я.

— Однажды, когда зимой две недели стояли морозы, я ходил по лесу, заготавливал дрова. Когда вернулся домой, уже начинало темнеть, и у меня очень сильно замерзли руки. Я весь вечер не мог развести огонь — пальцы не слушались. Таких моментов было очень много.

Проект «Один в прошлом»



Потом мыши. Мыши пришли почти сразу. Чтобы прокопать норку под дом, им нужно нескольких часов. Войну с мышами я проиграл. Потом пришли крысы и уничтожили мышей. Я порадовался, но через некоторое время понял, что проиграл войну крысам.

С ними невозможно бороться никоим образом. Я смирился. На самом деле с крысами в доме жить не так плохо, они совершенно не мешают. Если подвешивать повыше к потолку продукты, то они вполне безобидны. К писку по ночам я привык довольно быстро. До того, чтоб на меня бросаться, они не обнаглели. Кошка не помогала. Когда кошка приходила и ночевала со мной в доме, ни мыши, ни крысы не отваживались бегать по полу и бегали только под полом. Возможно, хорек решил бы проблему, но хорек бы сразу решил проблему и с курами, — Сапог улыбнулся, наверное, впервые за все время.

В целом же, по словам Павла, условия жизни на хуторе оказались несколько проще, чем он ожидал: «В этом плане я был несколько разочарован. К тому же, это все-таки ближнее Подмосковье. Какая тут охота». Одним из самых главных испытаний для Павла стали не трудности, вызванные отсутствием благ цивилизации, а одиночество. Пес Снежок от него почему-то убежал, и кроме кур, гусей, трех коз и приходящей время от времени кошки пообщаться было не с кем.

— К этому нельзя привыкнуть. Человек слишком социален. Можно либо страдать, либо сойти с ума и смириться. Возможно, есть какие-то люди, которые могут быть одни долго, но я не из них. Хотя я не могу сказать, что я очень общительный, мне и без людей прекрасно. Но не на протяжении таких длинных отрезков времени. Это тяжко.

Я на самом деле сейчас подумываю всех вас бросить и уехать, — внезапно сказал Сапог, после чего взял и ушел, оставив в недоумении журналистов.

— А что будет дальше со всем этим, с хутором? — закричали ему вдогонку.

— А я, пожалуй, и дальше здесь жить буду. Уезжать пока что-то не хочется. Ну ладно, до свидания, — и скрылся где-то в лесу, за домом.

— Ему сейчас тяжеловато. На днях открытых дверей поменьше было народу, и как-то ему было спокойнее, — будто извиняясь, сказал мне крепкий мужчина лет пятидесяти, представившийся Михаилом. Он предложил показать мне хутор, как оказалось, построенный в том числе и его руками. Михаил узнал о проекте в интернете. Он всегда интересовался историей, «топор держать умеет, вот и решил внести свой вклад в проект».

— По замыслу хутор копирует археологические находки того времени в Великом Новгороде, — с гордостью объяснял мне Михаил. — Мы построили дом, состоящий из трех частей: жилая часть по центру. По бокам — место для скотины и амбар с запасами. Рядом с домом — ледник на шесть метров вниз. Это довольно глубокая яма, в которой собирается вода, в зимнее время она застывает, и лед держится все лето. Сразу за ледником планировалось место для кузни, но на нее у Павла времени не нашлось. Правее от ледника — помещение для хлебной уличной печки, в такой обычно пекли сразу на несколько дворов. Сразу за печкой планировали сделать коптильню. К сожалению, на нее у него тоже не хватило сил. В центре двора — колодец на 25 метров, рядом баня, топилась по-черному.

Проект «Один в прошлом»



На подготовку хутора ушло около года, из них полгода непосредственно на строительство. Ну все, выпустили, — недовольно выдохнул Михаил и побежал ловить сбежавшую из хлева курицу. А я пошла в жилую часть дома, где организатор проекта Алексей Овчаренко отвечал на оставшиеся у журналистов вопросы.

— Здесь примерно 10 кв. м, — показывал он комнату. — Вообще для одного человека этот дом слишком большой. На такой площади помещалась целая семья, — в комнате четыре человека, и мы с трудом разворачиваемся. В темноте ничего не видно с непривычки, и я пытаюсь не наступить на груду камней в центре темной комнаты. По-видимому, это была печь. — Да, это то, что осталось от системы отопления. За три дня до окончания проекта у Паши развалилась печь. Хорошо, что морозы закончились, иначе ему пришлось бы совсем плохо. Он планирует ее перекладывать. Дом обогревался в основном за счет накаленных камней. Вечером он натапливал до 25°С, утром было около 14°С. А вот и мышь пищит, слышите?

— Какая все-таки главная цель у вашего эксперимента? — спрашиваю я у Алексея.

— А какая основная цель была у первооткрывателей, которые шли открывать Северный полюс? — улыбается он. — Вот они вставали на лыжи, шли через снега, на собачьих упряжках ехали, кто-то погибал, кто-то не доходил, кто-то флаг ставил не в том месте, но такое дело, они первооткрыватели. Можно сказать, что Паша сегодня — такой же первооткрыватель. Есть еще у вас вопросы?

— А все-таки, почему «поле с верблюдами»?

— А здесь этнопарк неподалеку, они там верблюдов разводят.

Ну что ж, теперь все ясно.
Материал полезен? Да 7 / Нет 2   
10 апреля 2014 2574 Категория:  Здоровье и выживание

Похожие статьи:

Раскрытие своего пути
Рафинированный продукт - белая мука
Утерянный хлеб: дрожжи ЯД. Вернуть жернова
Староверы занют секреты долгожительства
Кто хозяин твоей жизни?
Нейропластичность — 8 изменений в человеке, сформировавшихся под воздействием технологий
Не зазомбировали ли тебя?
Легко ли убить человека?
Как читать новости и не сойти с ума
Врачи выступают против прививок

Комментарии

Комментариев пока нет. Будьте первыми!

Комментировать

Ваше имя: Ваш Email: